Однажды Сергей Довлатов и Венедикт Ерофеев пили какую-то байдень.
- Хреновый я, Сережа, писатель, - напрашивался на комплимент Ерофееев. – Вот написал Москву-Петушки, и что? И всё. И больше ничего толкового из меня не лезет, кроме перлов всяких.
- Зато ты человек хороший, - сказал Довлатов и высморкался.

Однажды Сергей Есенин любил животных. Набрал в квартиру гусей, кошек, собак, свиней, коров, лошадей… Один крокодильчик даже был. Тут Айседора Дункан работы пришла, увидела это всё да как ахнет:
- Что это ты, - говорит,- за Ноев Ковчег тут устроил, Сережа? А ну-ка уведи их быстро туда, откуда привёл.
- Эх, Айседора... Не понять тебе загадочной русской души, – ответил Есенин и заплакал.
Золотой человек…

Однажды Александр Сергеевич Пушкин грыз ногти.
- Зря вы, Александр Сергеевич, ногти грызете, - говорит ему Чаадаев. – Ногти щипчиками надо, и пилочкой. И покрасить не мешало бы. В розовый.
- Чо ж я вам, , гомосексуалист какой, ногти в розовый цвет красить? – возмутился Пушкин.
- Эх, Александр Сергеевич… Как говорил один мой хороший знакомый, «быть можно дельным человеком, и думать о красе ногтей». – наставляюще заявил Чаадаев.
- Как вы сказали? – вынул пальцы изо рта Пушкин. – Погодите, я запишу – сказал Пушкин и побежал за блокнотом.
Чаадаев почесал голову, потом достал позолоченный портсигар и закурил.

Сергей Есенин очень любил животных. Особенно гусей. Особенно белых. Бывало, пойдёт в театр, и парочку белых гусей с собой возьмёт. Билетер гусям горит: «Вы куда это?» А Есенин ему: «А это со мной». И улыбается ему своею белоснежной есенинской улыбкой. И билетер гусей пропускает.
А потом сидят гуси все на красивых сиденьях, спектакль смотрят и радуются. И гогочут на самых трагичных местах. Довольные. И Есенин тоже доволен. Сидит и улыбается сам себе своею белоснежной есенинской улыбкою. И на душе у него тепло. Золотой человек…

Однажды Александр Сергеевич Пушкин(с) гладил ежа.
- Вот скажи мне, ёж, - спросил Пушкин, - есть ли окно в бесконечность?
- Не знаю, но крот говорит, что тысячу раз его видел, - сказал Ёж и они оба задумались.

Сергей Есенин очень любил животных. Бывает, поймает какую-нибудь собачонку на улице и кормит её круассанами с мясом, пока та не сбежит.
Золотой человек…

Однажды Каховский и Муравьев-Апостол стреляли по лягушкам из винтовки.
- Слушай, - сказал Каховский, - а давай царя замочим?
- Ты что, с ума сошёл? – возмутился Муравьев. – Царь сам кого хочешь замочит. Головой-то думай.
- Ну давай тогда Пушкина замочим. - предложил Каховский.
- Ты что, дурак? Если мы Пушкина замочим, про нас знаешь что через 200 лет говорить будут? – удивленно посмотрел на приятеля Муравьев.
- Ну давай тогда хотя бы Милорадовича замочим? – взмолился Каховский.
- Что ты кровожадный такой? – нахмурился Муравьев. – Замочим, замочим… Ладно, там видно будет… Ты давай стреляй лучше, твоя очередь.
И они продолжили стрелять по лягушкам.

Однажды Оскар Уайлд и Федор Михайлович Достоевский пили чай с бутербродами.
- Неправильно вы, Оскар, чай пьёте, - сказал Достоевский. – Вы из кружки маленькими глоточками, а его ведь надо в блюдце наливать и губами прихлюпывать. Так оно вкуснее будет.
- Жажда ничто, - ответил Оскар Уайлд и достал позолоченный портсигар.